Прекрасный день дипломированного специалиста
Рассказ

Я — специалист. Дипломированный. Моя основная специализация — делать желтые огонечки синими. Но при этом я не «узкий», что бы там кто ни говорил. Они говорят — подобен флюсу. И хихикают.  Они полагают — смешно. Мне — нет. Но не потому, что я себя считаю узким специалистом и обижаюсь. Это не так. Просто у меня нет чувства юмора. Я потому и комедии не смотрю. Мне от них плакать хочется. Человек падает в лужу — это смешно? У меня есть знакомый аутист, я по нему в универе социальную практику отрабатывал. Так вот, он смеялся, когда идущий в парк монор проехал мимо остановки, так и не открыв дверей. Мне не было смешно, но я хотя бы мог понять.  Он ведь подумал, что монор пошутил. Потому и смеялся. Так на то он и аутист. А почему смеются те, кто себя считает нормальными, я не понимаю. И больше не пытаюсь понять. Надоело. Закончится этот рейс — попрошу вернуть меня в одиночный патруль. Все равно адаптация не удалась. И не удастся, что бы там Док ни говорил. Я не стану одним из них. Даже пытаться не буду. Не хочу. Док называет это негативным мышлением, которое надо преодолевать. А зачем? В патруле никто не заставит меня смотреть комедии. Никто не будет хихикать и перешептываться при моем появлении. Никто не станет ругаться, что я опять не так одет и делаю не то. А работа та же самая — только кнопок поменьше, да сигналы не желтый-синий-красный, а оранжевый-зеленый-синий. Красный тоже есть, но он редко бывает. Запомнить несложно. Оттенков и сочетаний побольше, конечно, и их тоже запоминать надо, но зато никто не мешает. Не стоит над душой. Не хихикает вслед. Просто сигналы разного цвета — и все. О, кстати. Желтый сигнал. Пора. Встаю с койки, на которой лежал. Я давно проснулся, просто вставать не хотелось — зачем? Сигнал был синим, а выходить в коридор просто так… Больше — не хочу. Умываюсь. Чищу зубы. Одеваюсь. Расчесываться не надо — Док хорошо поработал, больше волосы у меня не растут. Мне нравится — удобно и аккуратно. Я знаю, что меня называют лысым уродом. Во всяком случае — раньше называли. Не обижаюсь. На что? Ведь правда — лысый. И не красавец. Вот старший конвоя бригадир Майк — красавец, это да. А толку? Девушек трое, а красавец один. Где уж тут выспаться, каждое утро из новой каюты выходит. К концу рейса от него только тень остается. Глаза красные, руки трясутся. Так что это хорошо, что я — урод. Смотрю на свое отражение, тщательно проверяю одежду. Последнее время они не хихикают, но лучше пусть я буду уверен, что все в порядке. Надеваю рабочий фартук и проверяю содержимое карманов. Я сам его обновил после окончания прошлой вахты, но порядок есть порядок. Выхожу в коридор. Конечно же, бригадир Майк тут как тут. Делает вид, что он просто так завис в самом узком месте коридора у моей капсулы, а вовсе не меня караулит. Повадился проверять, даже девушек своих забросил. Ну, так смотри, проверяй — вот он я. Я всегда сигнал с упреждением ставлю, чтобы не опаздывать. Вот и сейчас — до начала моей вахты еще куча времени. Здороваюсь, но он, конечно же, не отвечает. Даже не смотрит в мою сторону. Недоволен — опять не поймал. Это у него пунктик такой — поймать на каком-нибудь нарушении. Я бы мог заложить Кэт — та четвертую вахту пропускает. Но не буду. Пусть пропускает. Мне не трудно, а пятнадцать реалов не лишние. Надеюсь, она и сегодня не придет. Протискиваюсь мимо бригадира Майка — коридор в этом месте очень узкий, а он и не подумал отодвинуться. Мелкая месть за то, что не сумел ни на чем поймать. Морщусь — пахнет от него неприятно. То ли не мылся, то ли подцепил что. Может, потому и злится, и девушек забросил. И чего он гермошлем никогда не надевает, вонял бы себе в гермошлеме… Сказать, что ли, Доку?.. Впрочем, не мое дело. Иду по коридору. Гравитацию после аварии полностью не восстановили, но мне так даже больше нравится. Тело невесомое, легкое, и только ботинки липучками по полу шлеп-да-шлеп. Можно по потолку пройти, или по стене. Я на днях так и сделал. Не в коридоре, конечно, чего тут интересного? В смотровой. Прогулялся между обзорными экранами, пока не видит никто. Они вблизи такие огромные! Снизу кажется — совсем плоские и прямо на обшивку приклеены. А на самом деле  за ними до обшивки — больше моего роста. И все забито какими-то непонятными трубами и проводами. Я особо рассмотреть не успел — наткнулся на механика и удрал. Нет, он не ругался, он, может, меня и не заметил совсем, но зачем рисковать? Лучше я попозже еще разок там прогуляюсь — никто ведь не запрещал мне этого, правда? Коридор выводит к центральному стволу. Тут тоже нет гравитации. На всякий случай проверяю клавишу лифта, но она не реагирует. Вот интересно — а если бы починили? Пришлось бы, наверное, воспользоваться, раз уж нажал. А я куда больше люблю летать. Удачно, что лифт не работает. Открываю расположенный рядом шлюз на аварийную лестницу, протискиваюсь и толкаю себя вниз. Скобы проносятся мимо, время от времени бью по ним ладонью, сначала ускоряясь, потом — тормозя. Выхожу на нужном ярусе. Все как обычно, и даже то, что Кэт меня не ждет — тоже уже стало обычным. Впрочем — смотрю на часы — у нее еще четыре минуты до официального начала вахты. Можно и подождать. Здесь гравитация есть, но слабая и нестабильная, словно кто-то подергивает тебя за ноги. Потому липучек не отключаю. Слежу за стрелкой. Мне торопиться некуда. Кэт так и не появляется, и я начинаю работать один. Провожу магнитным ключом по приемнику на двери первой камеры, прикладываю палец. Гудение, щелчок — меня опознали и разрешили доступ. Набираю определенную последовательность цифр. Снимаю приподнявшуюся панельку. Перевожу влево рычаг. Теперь можно достать использованный диск фильтра, что я и делаю. Кладу его в левый карман фартука. Из правого достаю новенький, выщелкиваю из упаковки, вставляю в гнездо. Бросаю съеживающуюся на глазах упаковку на пол — это не мусор, она сделана из инертного кислорода. Удобная штука, эти упаковки. Распадаются на молекулы в течение минуты после извлечения диска. Туда добавили что-то, чтобы кислород не загорелся, когда снова газом становится, а то ведь и до пожара недалеко. Гравитация снова скачет, и какое-то время упаковка просто висит в воздухе. Потом все-таки падает. Морщусь — неприятно, когда тебя дергают за ноги. Теперь — рычаг и все прочее в обратной последовательности. Убедиться, что огонек над панелькой стал синим — и можно переходить к следующей двери. Это моя работа — менять цвет огоньков с желтого на синий.  Несложная, но мне нравится. Особенно — запах озона. Триста две камеры — это триста две упаковки. Люблю этот запах. Жаль, что приходиться надевать респиратор. Но Док говорит — это отрава, хоть и приятно пахнет. Доку можно верить. Он не любит шутить. Хороший человек. Медленно продвигаюсь вдоль дверей, задерживаясь у каждой не дольше положенного. Иногда мое присутствие замечают и пытаются заговорить. Не люблю пустые разговоры, тем более во время работы. Не замедляю движения. За мной по коридору движется полоса синих огоньков, вытесняя желтые. Это красиво. Покончив со своей половиной, смотрю на часы. Уложился с запасом. Бригадир Майк ни к чему не сможет придраться, даже если проверит. Но он никогда не спускается на рабочий уровень. Наверное, знает, что тут ко мне придраться не сможет даже он — я ведь специалист и работаю очень быстро. Поэтому он и караулит перед вахтой у каюты — надеется, что просплю. Проспать кто угодно может. Сажусь на откидной стул у двери лифта.  Уборщики на этот раз прибрались хорошо — вчерашней грязи нет и следа, красные пятна и потеки с переборок тоже отчистили. Не зря я внес в доклад  это замечание. Достаю из бокового кармана сэндвичи и бутылку молочно-шоколадной смеси. Перед тем, как начать обрабатывать участок Кэт, стоит пообедать — ведь у нее камер не меньше, чем на моей половине. Дополнительные пятнадцать реалов. А, может, и все двадцать — если в бухгалтерии согласятся с тем, что это были сверхурочные. Жую, сдвинув респиратор на нос и стараясь не дышать ртом,  и улыбаюсь. Доев и допив, аккуратно отправляю мусор в сжигатель. Эти обертки и бутылка — не из кислорода, их нельзя бросать на пол. Гравитация опять почти пропала, хорошо, что я не отключил липучки. Перехожу на половину Кэт, осторожно переступив через ее сумочку. Магнитная застежка прилипла к полу, длинная ручка приподнята и слегка шевелится. Будь я менее аккуратен, мог бы зацепиться за нее ногой и упасть. Но я не буду убирать еще и сумочку — это не моя работа. Хватит того, что я позаботился внести указания в программу уборщиков, и мусора больше нет ни на моей половине, ни на ее. Надо отметить, что на ее половине мусора было больше. Все-таки Кэт — очень неаккуратная девушка. Панелька, клавиши, рычаг, фильтр… желтый огонек гаснет, сменяется синим. Это очень красиво, но я не позволяю себе отвлекаться. И потому работаю быстро. Кэт тратит на каждую дверь намного больше времени. Но не потому, что любуется красотой перемены цвета. Она никак не может запомнить все цифры, постоянно сверяется с электронным блокнотиком,  перепроверяет. И все равно не может нажать больше четырех клавиш подряд — обязательно снова в блокнотик лезет. Наверное, у нее низкий статус,  с такой-то памятью. Что там запоминать? Всего-то сто пятьдесят дверей и по двенадцать цифр на каждую. Я проглядел их на ее рабочем комме и запомнил еще месяц назад, когда она первый раз попросила ее подменить.