Найтись-то найдётся. Но ты попробуй подобрать добровольца и убедить родителей… Шеф мамой клянётся, что в моём случае опрашивали в основном девушек, но ни одну не сумели уговорить, окончательное согласие дал вообще только этот вот юный толстяк. И то лишь после того, как узнал размер предлагаемого вознаграждения. Он как раз тогда заканчивал курс гормональной реабилитации, а борьба с лишним весом — аттракцион не для бедных. Так что я ему тоже нужна, у него имеется несколько достаточно веских причин не держать меня в зиндане собственного подсознания слишком долго.
Во-первых, Шеф его неслабо тогда пуганул, после первого раза. Методику устрашения по третьему уровню задействовал, между прочим, даже мне не по себе стало, хотя я все эти примочки наизусть знаю, а вот поди ж ты.
Во-вторых, как уже говорилось — деньги. Без моего подтверждения банк не оплатит еженедельную аренду.
Пять минут в неделю. Я вам песенку спою про пять минут. Договор подразумевает, что раз в неделю мы приходим в банк. На пять минут Володимир-сан засыпает, а я получаю наше тело в своё единоличное распоряжение. Пять минут, пять минут… вся моя жизнь теперь свелась к этим несчастным пяти минутам еженедельно, и так будет продолжаться целых семь месяцев. Что можно успеть за пять минут? Перечислить арендную плату. Поздороваться с дочей. Связаться с ЦКБ, подтвердить свою вменяемость и переслать мыслеотчёт. Высказать жалобы на арендодателя, если таковые имеются. Нда. Жаловаться? На приютившего меня ребёнка?
В-третьих, обучение «приёмчикам». Наш Вовчик — трус. С его колобкообразной конституцией слабость понятная и вполне простительная, не осуждаю. Понемногу занимаемся тайчи, самыми азами, это доступно даже такому жирюге. Подогреваю начальный энтузиазм долдона байками о собственной крутости в духе голливудских боевиков из полицейской жизни. Ну и с очень прозрачными намёками на то, что, немножечко постаравшись и приложив совсем чуточку усилий, он и сам сможет достичь чего-то подобного. Смешно, но он верит, а это сейчас главное.
Если честно, я ко всем этим приёмчикам и приключениям в стиле Ангелики Лойс имею касательства не более, чем сам Вовчик. Наверное, даже менее — ибо никогда не увлекалась фильмами подобного содержания. А уж по службе-то и подавно, одно название что оперативный работник, на самом-то деле я — психолог. Работа со свидетелями, методы вербального и невербального воздействия на подсознание и бумаги, бумаги, бумаги, файлы, файлы, файлы. Анализ видеосъемок, как прямых, так и скрытой камерой, и снова бумаги, бумаги, бумаги… Драться в реале не случалось ни разу, и слава богу. Вообще считаю кулак аргументом слабого, проигравшего спор на более высоком интеллектуальном уровне. Сенсей утверждает, что я из тех воинов, которые так и не смогли реализоваться. Жертва столь модного три-четыре десятка лет назад узко-гендерного воспитания, когда совсем маленьких несмышлёнышей было принято стыдить за проявления «чуждой» поведенческой матрицы, возводя тем самым барьеры и блоки на всю последующую жизнь. И теперь никакие тренировки не спасут — хорошим бойцом мне не стать, нет внутреннего настроя.
Как психолог, я понимаю, что по большому счёту он прав. Хотя и полагаю, что воспитание тут как раз ни при чем, если оно и сработало — то с большим запозданием. Если ты младшая сестра трёх братьев и единственная девочка во дворе — трудно не заразиться мальчишеским идиотизмом. Как бы ни старались родители этому противодействовать при помощи розовых бантиков, платьев с кружавчиками и умилительных говорящих зверюшек. Помню, как мечтала о лучевом пистолете или хотя бы светящемся кинжале, таком же, как у Гарика со второго подъезда, а получала в подарок лишь новую ненавистную барби или юбочку с рюшами. С каким удовольствием я потом ломала этих длинноногих сисястых уродок с тупыми улыбками! Ежегодное деньрожденческое и новогоднее расстройство. А ещё ведь восьмые марта были…
Так что тихая спокойная застольная работа — для меня самое то, мне вполне хватает того экстрима, который я вижу, просматривая и анализируя записи допросов. Но зачем трусливому жирненькому домашнему мальчику знать, что тело с ним делит кабинетная дамочка? Пусть воображает, что приютил «крутого бабца», оперативника, профессионального спасателя мира. Пусть хоть немного побаивается. Пусть мечтает и сам сподобиться когда-нибудь, пусть. Такие мечты чрезвычайно полезны для неустойчивой психики пубертата.
Увидев, сколько и чего он жрёт и ужаснувшись и тому и другому, в первую же личную пятиминутку заказала дистиллят соевого белка, из расчёта на месяц для активно тренирующегося олимпийского чемпиона. Обозвала секретным тибетским порошком для наращивания мышц и под этим соусом убедила жирдяя добавлять по одной-две ложки в каждый съедаемый компотик или супчик. Забавно, что почти не врала при этом, разве что про Тибет, да и секреты тут скорее в духе Полишинеля. Растительный белок снимает патологическую тягу к сладкому, остаётся только привычка, с этим работать будет уже проще.
И всё это время — гнала от себя мысль, что почему, собственно, этим занимаюсь я? А не его, к примеру, родители — милые, интеллигентные, умные, добрые? Они ведь этого уродца вроде как любят, они ведь недоразумению этому вроде как счастья желают. Так почему же это я суечусь, а не они? В сущности ведь ничего сложного, сработало почти сразу — и недели не прошло, как при помощи волшебного порошка мне удалось-таки убедить ленивца в необходимости некоторых ограничений в еде и некотором же (пока совсем незначительном) увеличении физической активности. Проще говоря — зарядка и диета теперь для нас не совсем пустой звук. В первые дни он меня отключал при малейшей попытке об этом заговорить, а сейчас, когда вожделенную раньше шоколадку хочется вроде как и не особо, иногда соизволяет слегка прислушиваться. Хотя какая там диета, плакать хочется: две булочки вместо трёх — уже прогресс. Но всё-таки хоть какие-то подвижки, Париж не за один день строился, курочка по зёрнышку, вода камень точит.
Только вот сегодня этот слизняк опять меня отключил.
Жирный безвольный слизняк! Небось опять втихаря набивает брюхо свининой с жареной на сале картошкой и сдобными булками. Не слизняк он — хомячок, жирненький да запасливый. Или опять в душевой засел, ублажает свои гениталии? Если в душевой — это ещё ладно, какая никакая, а всё ж таки трата калорий. Хоть какая-то польза от подросткового гормонального бума.
Выпустит. Обязан выпустить, никуда не денется, самое позднее — перед ужином, и вот тут мы подходим к четвёртой причине — его собственные родители и бабушка. Интеллигентные, тактичные, мягкие, любящие — ну просто словно с рекламного ролика об идеальной семье. Под их нажимом каждый вечер, за ужином, я получаю право голоса. Мой тюфяк не возражает. Впрочем, он, похоже, вообще возражать не умеет и даже не пробует — никому, кроме меня. Да и мне не возражает, если уж на то пошло, — вырубает просто. Чтобы не спорить. Не любит спорить мой хомячок, как и все хомячки, трудно спорить с набитым ртом. Так что вечером — мой бенефис, даже если бы юноша и захотел продержать меня в темноте и безмолвии до утра — родители не позволят. Счастья им и долгих лет за это.
Рассказываю о себе и так далее, наслаждаюсь порцией доброжелательного внимания, ответными историями и обсуждением злободневностей. Политика. Экономика. Искусство. Милые люди, вот только их традиция плотных семейных ужинов… обстоятельных таких, с первым-вторым-третьим. И десертиками. Ох уж эти десертики!
Но — милые люди. Полчаса в день — это очень много, особенно если сравнивать с официальными еженедельными пятью минутами по воскресеньям. В сорок два раза больше, цифра серьезная, с математикой не поспоришь.
Это вечером, полчаса. Вечером.
А в сутках ещё ночь, утро и день…
21-е сутки аренды
Мыслеотчет хозяина
Она меня презирает. Ненавидит даже. Пытается скрывать, думает — не замечаю. Типа дурак такой. Глухой на оба уха и слепой, ага! На оба глаза.
Ха!
Может, она по жизни боевой профи и все дела, взвод морпехов одной левой и всё такое, но по жизни туповата. Как валенок! Сибирский. В людях не волокёт. И в психологии — лошара полная, и актриса из нее, как пуля. Из дерьма. Дерьмо и есть, как чел в натуре. Пытается притворяться. Родаки верят, им же не видно, какая она на самом деле. Наглая противная баба, стерва высокомерная, не зря её муж бросил. Дрянь человек, короче. И дурра. И сам дурак, раз связался. Вот и злюсь. На себя. С самого начала мог бы понять, так нет, развесил уши. Понадеялся, что она умной будет. Дурак! Если она суперагент — зачем ей мозги? Их другому учат на ихних супертренировках. У нольнольсемов, бетменов и миссиссмиток другие козыри в рукавах.
Наверняка красивая была. Очень.
Такими полными дуррами только самые красивые быть и могут. Другим не выжить. А красивым как с гуся! Им не нужно быть умными. Стильная упаковка рулит! Зачем мозги, если есть внешность? Задарма, просто так! При рождении отоварили. Зачем им думать? Незачем, ясен перец. Их и так любят. Безо всяких усилий и напрягов. А вот если упаковка досталась так себе, тогда приходится крутиться. Выезжать за счёт содержимого. И тут уж расслабляться нельзя! Съедят. Научился, ага-ага! Времени много было. Спасибо за наше счастливое, и все такое.Помню себя годиков с двух. Отчётливо, хоть и урывками. Четырнадцать лет — достаточный срок, чтобы научиться. Видеть: кто и где затаился, для чего заманивает, какую гадость готовит. Потому что иначе не бывает. Ни фига! Просто так конфетку никто не даст. А любовь и ласку — тем более. Мне — точно. Никто. Ничего. Никогда. Или с подначкой, или не расплатишься потом. Бесплатный сыр и всё такое. Спасибо семье и школе, ага-ага. Ну и садику, конечно, как же без садика!
Потому каждый день подолгу в зеркало и смотрюсь. Специально. Чтобы помнить. Чтобы не забыться и никогда, ни на секунду, не возомнить о себе… зеркало в ванной тоже очень помогает. Хорошее оно такое. Мощное, не спрячешься. Разве только зажмуриться. Но долго ли проживёшь зажмуренным? Зеркал-то везде полно. В школе тоже. Спасибо и ей.
Недавно скачал кинчик про всего из себя такого типа несчастного средневекового дядьку. Постебался от души. Комедь! Не, в натуре комедь! Ну да, с имечком чуваку предки заподляну вмочили. Реальную такую заподляну. Сирано, гы! Блин, с таким неймом никакие кулаки и никакое фехтование не спасут от какашечного погоняла. Понятно, что ему постоянно драться приходилось. Хотя кента того он красиво уделал. «Я попаду в конце посылки», гы! И не сбрехал ведь! Таки припечатал. Бандеролькою! Красивая фраза, надо засейвить. Так что имя — да. Не повезло. А в остальном — мне бы его траблы! Ну, шнобель здоровый. Подумаешь — шнобель! Ха! Да махнулся бы, не глядя. Делов-то… У Бороды из двенадцатого «В» хрюльник вообще на сторону перекошен, вроде как в драке сломали — и что? И ничего. Девчонки так и млеют: ах, Жорик, ах, настоящий мужчина, ах, герой.
Героям хорошо. Жрут, что хотят, и не в коня корм! Живут, не оглядываясь — всё путем. Делают, что левая пятка желает — все счастливы! Везде уважуха и от баб отбоя нет. Их же с детства, дурр, программируют! С детского сада! Книжки, мультики, даже игрушки! У каждой барби должен быть свой кен с белозубой улыбкой, широченными плечами и кирпичами на пузе. Настоящий герой! Что, не так, скажете? Ага-ага! Как же ж!
Сорюсь, но назовите хотя бы один фильм, где главным героем был бы урод? Некрасивый толстяк, к примеру? Не пухлявая симпатяшка, а именно что прыщавый толстый урод. Главным положительным! Не старайтесь. Не сумеете. Специально искал — нету их. Вот с главным злодеем подобного типа — до фигищи. Предатели там всякие и мерзавцы, уничтожители мира и прочие извраты. В крайнем случае — малосимпатичные идиоты второго плана, которых главный герой вынужден спасать. По ходу сюжета. Поигрывая рельефной мускулатурой. Чтоб зритель умилялся, значит. Ага-ага! Он и умиляется. Когда кирпичнопузый спасает. Проявляя чудеса героизма, обвешиваясь новым бабьём и вызывая всеобщие восторги.
Ненавижу.
Это ведь тоже программирование. Постоянное и неизбежное. И куда более подлое, чем с кирпичнопузыми кенами.
В Древней Греции было так же. Если ты урод — значит, и человек нехороший. Значит, боги тебя специально отметили уродством, клеймо поставили. Чтобы прочие хорошие люди сразу видели и относились как надо. Плохо, то есть. И поступали с тобой, как с мерзавцем и сволочью. Даже если пока ты ничего плохого не совершил. Ибо боги не ошибаются. И ты таки проявишь свою гнилую натуру. Когда-нибудь. Рано или поздно. Но обязательно! Бог шельму метит, нет дыма без огня, на воре шапка горит — народные мудрости, ага-ага! И любой может тебя безнаказанно ударить. Ограбить. Заклеймить. Или даже убить. Заранее, ни за что, просто потому что ты наверняка мерзавец, а мерзавцев нужно наказывать. Или даже не убить, а казнить. Так правильнее. Чтобы хорошим людям жизнь не портили. Это как штамп «третий сорт», как средневековая лилия на плече. Даже хуже — лилию хоть спрятать можно было. Рубашкой там прикрыть или ещё чем. Пока не разденешься — и не видит никто. Уродство, которое невозможно спрятать, куда страшнее.
Думаете, в наше время хоть что-нибудь изменилось?
Фиг.
Ну разве что не убивают. Ну или не сразу. А относятся точно так же.
«Как и все от природы худые люди, она считала полноту чем-то вроде греха». Ага-ага, оно самое! Клёвая фраза, у бабули в статусе подсмотрел. Года три как. В её любимой социалке «назавалинке», они там с баб-Клавой ругались, всю стенку исписали. Сильно поругались тогда, баб-Клава с тех пор к нам даже и не заходит. Но фраза кульная, да. Не знаю, сама бабуля её придумала или скопипастила где, не спросил. Как-то неудобно было. Типа подсматривал. Хотя страничка и открытая, всё равно. Но засейвилось. Наверняка кто-то умный сказал. Если бабуля не сама придумала, чтоб баб-Клаву уесть, та на рыбий скелет похожа и вечно разговоры только о диетах. Всегда, когда меня видела. И морщилась. Ага-ага, знаю такие взгляды. Улыбался. Кивал. И делал вид, что не понимаю.
Не понимаю. Как же!
Просто давно лазейку нашёл. Можно попытаться протиснуться. Как раз под размерчик, гы. Если понравится. Не герой, конечно, но и не мерзавец. Не заведомый грешник, которого надо варить в котле, исправился чтобы. И даже слегка положительный, если режиссёр по жизни добрый попадётся. Или у сценариста настроение хорошее.
Клоун.
Смешной, неуклюжий, эвритаймно влипающий в неприятности. Падающий в каждую лужу. Спотыкающийся на ровном месте. Вечно получающий тортом в мордень. Комический персонаж, короче. Ржали чтобы. Такого, может, и не пнут лишний раз. Особенно, если он ну уж очень прикольно сам на банановой шкурке навернётся. И заверещит. И вообще смешной по жизни.
Нравится? Нравится? Нравится?!!
Ну так хлопайте!
Че ручки поопускали? Аплодируйте! Весь вечер на арене и всё такое.
А ведь это — единственный выход… Единственный, понимаете? Бей себя сам. Первым. Пока другие не успели. И первым же смейся над этим. Главное — искренне смейся! Чтобы и другим смешно стало. Тогда эти самые другие будут бить не так часто. И не так больно. Хороший выход, че. За неимением.
Многие открывают его для себя слишком поздно. Ну и в итоге ужасаются. И начинают ныть или вешаться даже, вены там резать. С этим по жизни повезло — рано понял. И пережить успел ещё до школы. В школе было бы сложнее, да. Хорошо, что ещё в детском саду всё очень наглядно объяснили. Повезло. Ага! Не шучу, в натуре повезло. Впрочем, тогда так не думал. Маленький был. И дурак. Расстроился очень.
Пять лет было, старшая группа. Или даже четыре. Не помню точно. Ничего такого, ерунда вроде. Подумаешь! На горке застрял. Велика важность! Детская площадка, мы там всей группой гуляли. Лесенки, качельки всякие, карусель-самокрутка. Тренажёры разные. Горка вот тоже. Хорошая горка, с кучей наворотов. Можно залезать не только по лесенке, но и сбоку, перебирая ногами по трубе, она спиралью идёт. Хорошая такая труба, толстая, удобно лазить. Металлопластиковая, синяя, как сейчас помню. А наверху, вместо дверцы, что-то типа толстого и упругого спасательного круга, сквозь него надо пролезть. Чтобы в домик попасть. А из домика уже две горки, крутая и не очень, для совсем малышни. Там-то и застрял. Не в домике, конечно. В круге том. Как в мультике про Винни-Пуха.
Вот-вот.
Тоже, наверное, смешно со стороны смотрелось: торчит из толстого кольца толстый пузанчик толстой попой наружу, дрыгает толстыми ножками, орёт толстым голосом. И ни вперёд — ни назад.
Капитально тогда там застрял — воспиталка с нянечкой вдвоём еле вытащили. Воспиталка ещё причитала, типа за десять лет, как горку поставили, впервые такое. Дурра. Это типа как, утешение для ребёнка что ли, да? Типа он — типа я! я! — самый, типа, толстопузый и толстопопый за все эти десять, типа, лет?! Хорошенькое утешение, ага!
А нянечка ржала. Потом конфетку дала. Карамельку.
Терпеть их не могу.
Мы тогда играли по какому-то анимэ. Не помню названия, чё-то про супер-героев. Разумеется, представлял себя одним из. Дурак был, ну. Тяжеловесно топтал газоны с супер-мега-плазмомётом наперевес, делал «Пш-пш! Бд-бд-бд! Бдыщ-бдыщ! Пш-пш-пш!» и проявлял прочие чудеса ловкости. Ага-ага! Прятался за перилами беседки. Пыхтел в кустах. На горку вот тоже полез…
Идиот.
После этого не играл в героев.
Как отрезало.
