Между Алголом и Бетельгейзе
Научная фантастика
Стихи Евгения Лукина
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
художника волгоградского планетария Виктора Криушенко
Когда он выполз — клянусь вам честью —
меняю облик, роняю челюсть,
хватаю камень и молча целюсь,
не будь я Витей!
Встречал я в наших проулках многое,
однажды видел живого йога я,
но шестиногое членистоногое
ещё не видел.
И что досадно — близ места адского
ни А. Стругацкого, ни Б. Стругацкого.
Никто не даст мне совета братского,
а это значит:
всё растолкую (мол, так и так-то),
постигну сущность любого факта,
плюс бездна такта, всё для контакта —
а не контачит!
Кричу: «Здоро́во!» — не понимает,
кладу червонец — не поднимает,
беру обратно — не отнимает.
Такие факты.
Другой бы плюнул, другой ушёл бы,
другой давно уже вырвал кол бы.
Я хлопнул по лбу и вынул колбу —
промыть контакты.
В момент промыли и повторили,
про их планету поговорили,
ещё купили, ещё открыли —
контакт налажен.
Они гуманны — и мы гуманны.
Они гурманы — и мы гурманы.
У них стаканы — у нас стаканы.
Не из горла́ же!
Общались сутки, а утром ранним
облобызались при расставаньи,
не наше пили, не «ративани»,
а их двуокись —
и понял я, когда принял сотую,
что невзначай прогулял субботу я,
но отработаю с большой охотою.
Число и подпись.
Максим Тихомиров СЕМЯ СОЛНЦА
Сон длиною в годы подошел к концу, и Клойбер наконец проснулась. Отсюда, с границ системы, цель её полёта всё ещё выглядела лишь звездой — немного более яркой, чем прочие звёзды, щедрой рукой создателя рассыпанные в небесах. Свет бесчисленных солнц терялся в полыхании облаков межзвёздного газа и пыли, заставляя их сиять многоцветными полотнищами туманностей. По мере приближения к звезде поток её излучения всё нарастал, и несколько дней спустя она превратилась в ослепительно яркий золотистый шарик, который всё рос и рос, щетинясь лучами и затмевая свечение звёздного неба. Клойбер грелась в лучах чужого солнца, широко раскинув крылья накопителей, встопорщив чешуи радиаторных решёток, подставляя то один, то другой бок потоку тяжёлых частиц и жёсткого излучения близкого уже светила. Сопла ориентации лёгкими импульсами вращали её обманчиво неуклюжее тело вокруг продольной оси, равномерно согревая остывшую за время межзвёздного рейса плоть. Паруса всё ещё были убраны, и полёт продолжался по инерции. Скорость разгона, которую удалось набрать в потоках мощного ветра безымянной звезды, что осталась далеко позади, сохранялась неизменной все долгие годы полёта сквозь вечное сияние небес центральных районов звёздного скопления. Пираты-пустотники отстали, затерявшись в кометном облаке на периферии системы. Их убогие жидкостные ракеты, не сумев взять Клойбер из засады, на рывок, вынуждены были лечь на обратный курс к своим ледяным базам, когда была израсходована половина топлива. Клойбер, которая с лёгкостью справилась бы с ними, даже если бы пиратам удалось приблизиться на дистанцию абордажа, лишь отметила для себя, что межзвёздные путешественники явно не редкость в этом секторе скопления — очень уж слаженным было нападение, слишком отработанными маневры, чересчур единым отход. Всё говорило о том, что пиратами кто-то управляет, и управляет железной волей, не позволяя им растрачивать скудные ресурсы окраины на бессмысленное преследование ускользнувшей добычи. Однако теперь Клойбер знала, что ей следует быть осмотрительнее, когда придёт время покинуть систему жёлтой звезды и снова отправиться в путь. Когда поток солнечного ветра приобрёл осязаемую плотность, Клойбер развернула полотнище паруса, гася скорость полёта. В зоне жизни звезды она легла в дрейф, чувствуя, как в глубине её плоти происходят некие изменения, которые не были для неё новыми, но к которым она так и не смогла привыкнуть за века скитаний среди звёзд. Чувствуя сладкий трепет предвкушения в глубине своего необъятного тела, Клойбер оставалась на эллиптической орбите в двустах миллионах миль от солнца, питаясь его лучами, задремывая и просыпаясь вновь. Она ждала.***
За бесславным возвращением сыновей Аримастар наблюдал с дозорной башни родового гнезда, уродливым наростом украшавшего глыбу темного льда уже не одно столетие. Замок тоже был ледяным — здесь, в кометном облаке, трудно сыскать что-то, сделанное из иного материала. Испаряя в реакторах последние капли воды, корабли сыновей синхронизировали свои орбиты с орбитой кометы, которая была им домом. Расторопная челядь прыгнула в пустоту и окутала изрядно уменьшившиеся в размерах корабли сплетенной из кометных саргассов сетью. Оставшиеся на поверхности слуги канатами притянули сети к замковым стенам, но его дети, не дожидаясь, когда лёд корабельных бортов коснётся льда кладки, покинули судёнышки и в облачках корректирующих выхлопов из наспинных газовых пузырей помчались навстречу отцу. Он встретил их без упрёков и брани. Нестройной толпой дети обступили его, пали к его ногам, нависли над ним тенями, перекрывшими свечение далёких звёзд. Они ждали его слов, готовые внимать его недовольству, готовые вкусить яд его разочарования, готовые принять наказание, наложенное им. Он обвёл их взглядом, подолгу задерживаясь на каждом из лиц. Сыновей была без малого сотня, и он давно уже не помнил имён их всех. Имена старших затерялись в тумане бесконечных лет его жизни, имён молодых он не мог упомнить, ибо память подводила его в последние годы. Аримастар чувствовал, что его долгий век подходит к концу. Вечность прозябания в плену наполненной льдом пустоты — такого ли пожелаешь своим потомкам, уходя? Сыновья смотрели на него — кто с всепоглощающей преданностью, кто с чувством вины, которое и не пытался скрыть, кто с сомнением во взглядах немигающих глаз. Он в который уже раз за последнюю декаду почувствовал, что уже слишком стар для того, чтобы управлять кланом — но не мог допустить, чтобы те из его детей, чья жажда власти всё сильнее и сильнее давала о себе знать с каждым днём — в речах, манерах, поступках — хотя бы на мгновение почувствовали его слабость. — Мы потерпели неудачу, отец. Расчёт оказался неверен, — сказал, наконец, за всех самый старший, один из первенцев Аримастара. Голос его был скрипучим и хриплым, как у отца. Ненамного моложе родителя, он немало повидал на своём веку. Тело его было искажено за бесчисленные годы противостояния излучению и пустоте, рубцы, оставленные былыми битвами с воинственными соседями, родственниками по крови, изборождали плоть. Он винит в неудаче меня, подумал Аримастар, чувствуя, как буравит его взгляд сына. — И вы были нерасторопны, — ответил Аримастар. — И стремились показать каждый свою удаль, вместо того, чтобы согласовать действия и умерить гордыню. Как бы то ни было, — продолжал он, слыша, как волной нарастает возмущённый ропот, — результат налицо. Она ушла. И вряд ли у нас будет второй шанс. — Но она всё ещё здесь, отец, внутри системы, — возразил голос помоложе, и Аримастар с удивлением понял, что помнит имя обладателя этого голоса. — Она раскрыла парус для торможения, прежде чем мы потеряли её из виду. Игрим. Да, точно. Из самых младших, рождённых Матерью в глубоком посмертии, задолго до того, как она умерла окончательно, и прежде, чем её иссыхающее тело стало приносить только неполноценные плоды. Один из последних… Но даже ему уже очень много лет. Клан угасает. Ещё немного, несколько столетий, может быть, тысяч лет — и их род, его, Аримастара, род, сгинет навеки. Дети ждали его ответа. Глядя на Игрима, патриарх сказал: — Пусть даже ты и прав, и она подняла парус не для нового разгона в своём путешествии невесть куда, и пусть даже, обманутая призывом нашего маяка, будет ждать сладкого свидания у тёплого солнца… От этого нам не легче, сын. Мы не знаем наверняка, намерена ли она остаться в системе, и если да — то надолго ли. Нам неизвестны её истинные цели, но даже если она и пробудет у солнца достаточно долго — нам-то что с того? Мы не сумели обуздать её здесь, где мы сильны — и теперь она так далеко от нас, что её и вовсе могло бы не быть на свете. Взгляд Игрима был всё так же пронзителен, и даже тени смущения не промелькнуло в нём. — Мы знаем, что она есть, и что она здесь, отец, — сказал он. — Наша неудача не должна стать приговором для рода. Я берусь выполнить то, что не может не быть исполнено — в одиночку, или вместе со своими братьями, если они захотят присоединиться ко мне. Мне нужно твоё благословение, отец. — Что ты задумал? — спросил Аримастар, тщательно пряча всколыхнувшуюся вдруг в душе надежду, которой давно уже не было там места. И тогда Игрим поведал отцу свой план.***
Время шло. Клойбер то и дело выныривала из дрёмы, навеянной живительным теплом близкого солнца, и слушала голоса в пространстве. Звёзды всё так же шептали о вечном; сёстры Клойбер, пересекая скопление, слали ей привет и хвастали успешными романами с встреченными ими в пути незнакомцами — а она всё ждала того, кто позвал её сюда годы назад, посулив то, от чего она не могла отказаться, ибо таково было её предназначение — дарить жизнь и расселять её по просторам Вселенной. Ей некуда было спешить, пусть даже ожидание и затянулось. Призыв, направлявший её полёт, умолк — но она верила, что межзвёздный скиталец обязательно придёт за ней к маленькой жёлтой звезде, которая станет домом для их потомства. Клойбер была простодушна и не могла даже заподозрить обмана. Она ждала и надеялась, потому что не могла иначе.***
Создание катапульты потребовало всех ресурсов энергии, которыми располагал клан. Всё то, что долгие годы запасали резервуары накопителей, собирая ажурной сетью коллекторов крохи солнечного излучения, достигающие границ системы, пошло в ход. Аримастар с лёгким сердцем расставался с богатством — терять было нечего, и в случае неуспеха конец клана попросту приблизился бы на десяток-другой лет. Удача же, сколь бы призрачной она ни была, сулила клану бессмертие. Ставки были высоки, и патриарх решил пойти на риск — к явственному недовольству старших сыновей, которые предпочли бы стабильность векового прозябания среди комет эфемерной надежде на возрождение рода в цвете былого могущества. На построение направляющей для катапульты пошёл хребет Матери клана, что многими его сыновьями было воспринято не иначе, как святотатство. Гигантский остов Прародительницы, тысячи лет покоившийся в полыхающих небесах ледяного мира, освободили от остатков иссушенной вакуумом плоти, которая также пошла на строительство, распавшись в химических реакторах на составляющие ее элементы. Глядя, как исполинский хребет, облепленный неустанно трудящимися челядинцами, обрастает рёбрами индукционных катушек, Аримастар с лёгкой грустью вспоминал то далёкое время, когда впервые увидел свет звёзд, выйдя из утробы той, что была Матерью ему — а впоследствии, когда семя её единственного отпрыска зародило в ней новую жизнь, стала Прародительницей всего клана. Когда истерзанное тело Матери достигло границ системы жёлтого солнца, она уже умирала. Не сумев распознать в мирной звезде, давшей приют ей и ставшей колыбелью для ее потомства, готовую вот-вот полыхнуть огненным цветком сверхновую, Мать обратилась в бегство слишком поздно, когда светило утратило стабильность и обратило в шлак и пепел ближайшие миры. Опалённая короной распухающего солнца, она впала в кому на выходе из системы и летела в межзвёздной пустоте, безмолвная, агонизирующая, бесконечно долгие годы. Проносящиеся мимо солнца тенетами гравитации постепенно замедляли её бег сквозь пространство и время, пока, наконец, жёлтое солнце не захватило её в плен, превратив в ещё одну комету среди сонма ледяных скиталиц, стерегущих границы его системы. Аримастар, зачатый у другого солнца, появился на свет посреди величественного танца висящих в пустоте льдин. Долгое время он оставался один, занятый выживанием в условиях, к существованию в которых изначально не был готов совершенно. Меняя свое тело под негостеприимную среду нового дома, он, унаследовавший с кровью Матери все знания цивилизации прародителей, сумел после долгих проб и ошибок приспособиться к жизни в пустоте, извлекая необходимые телу вещества и энергию из кометного льда. Похожий на своих пращуров не более, чем была похожа на них Мать, и в той же мере отличаясь от неё самой, Аримастар стал идеальным существом для жизни в невесомости на границе вселенского Ничто. Когда модификации, которым он подверг своё тело, полуосознанно, на грани инстинкта, управляя его перестройкой, закрепились в его крови, Аримастар перешёл к следующему шагу. Он зачал свой клан в функционирующих ещё ячейках могучей репродуктивной системы Матери, которая уже не была живой, не став, впрочем, и окончательно мёртвой.***
За миллионы лет скитания по Вселенной раса путешественников, давно позабывшая координаты материнского мира, претерпела бесчисленное множество изменений своего внешнего облика и внутреннего устройства, уйдя по ветвям древа эволюции настолько далеко от изначального Предка, что потомки его казались теперь представителями совершенно разных видов. Бесконечное множество вариаций формы, размера, обмена веществ и прочих свойств организмов, абсолютно непохожих теперь ни друг на друга, ни на хрупкого примата, отважившегося некогда бросить вызов необъятному простору Вселенной, позволили выходцам с третьей планеты жёлтого карлика, давно затерявшегося в водоворотах звёзд, заселить собственную Галактику и выйти за её пределы, неся семя жизни и разума к незаселенным ещё мирам. Неимоверно разнясь внешне, наследники древней расы, меж тем, сохранили возможность к зачатию совместного потомства от любых комбинаций участвующих в размножении особей. Записанная в крови видовая память позволяла потомкам различных ветвей племени звёздных странников осваивать все пригодные для той или иной формы жизни уголки космоса — и непригодные тоже. Разумная жизнь неторопливо распространялась по всей Вселенной.***
Прежде, чем тело Матери умерло окончательно, Аримастар успел произвести на свет несколько тысяч своих единокровных потомков. Часть из них превратились под его пристальным вниманием в узкоспециализированные, непригодные к размножению особи, став слугами зарождающегося клана. Именно они обеспечивали относительный комфорт новому племени космических охотников и собирателей, которые посвятили свои жизни поиску добычи в облаке кометного льда. Некоторым из своих первенцев, агрессивным и целеустремленным, как и сам отец, самцам, Аримастар позволил оплодотворить Праматерь, встав во главе собственных кланов, которые со временем отселились от родового гнезда, время от времени напоминая о себе в пограничных стычках за скудные ресурсы кометного пояса. Потом Мать угасла окончательно. Её гигантская мумия оставалась для клана объектом почитания и немым напоминанием о том, откуда произошли его члены. Шло время, годы слагались в века, века — в тысячи лет, проходящих под сенью пламенеющих небес. Неуклонная череда неизбежных в жёстких условиях существования клана несчастных случаев и смертей от истощения в особенно трудные годы сократило число членов до неприемлемо низкого уровня. Тогда, использовав череп Матери в качестве направляющей антенны и потратив по крупицам накопленный за столетие энергоресурс, Аримастар и послал в межзвёздную бездну сигнал призыва в надежде, что он будет услышан и понят. Род нуждался в воспроизводстве. В сложной структуре сигнала был зашифрован зов могучего самца, способного к размножению, способного обеспечить комфорт и безбедное будущее своему потомству. Аримастар надеялся, что ни одна из полуразумных Матерей, услышав этот зов, не сможет противостоять древнейшим инстинктам. Он не ошибся.***
И теперь, глядя на последние приготовления своего угасающего рода, старый патриарх верил, что они смогут в конце концов добиться успеха. Самка, способная подарить его клану будущее, пришла по его призыву. Решившись на обман, Аримастар не испытывал ни малейших угрызений совести. Существование на зыбкой грани жизни и смерти научило его прагматизму. Он верил в то, что цели нужно добиваться любой ценой — и с радостью обнаружил сходные мысли в рассуждениях одного из своих младших сыновей. Именно Игриму суждено стать продолжателем их рода. Аримастар давно решил это для себя. Чтобы избежать ненужного противостояния между своим преемником и теми из старших сыновей, что до сих пор оставались с ним, Аримастар приказал им погрузиться в глубокий сон — и они не осмелились ослушаться приказа дряхлеющего вожака. Теперь они спали в своих пещерах глубоко под поверхностью кометы, и лишь новый его приказ мог запустить необходимые для пробуждения процессы в их телах. Когда всё было готово, Аримастар вморозил тела десятков своих сыновей в вырубленные из кометного льда корабли, дал последнее напутствие Игриму и тепло простился с ним. Когда ложе пилота наполнила стремительно замерзающая вода, сквозь покрывающую тело младшего корку льда Аримастар разглядел в глазах своего наследника лишь преданность и обожание. Теперь он был спокоен — независимо от результата их отчаянной попытки. Накопители выпустили из застывших недр чудовищный импульс энергии, и гроздь ледяных снарядов в оплётке из полос накопленного за всё время существования клана, а потому драгоценного, металла пронеслась по нацеленной в центр системы направляющей материнского хребта и устремилась к солнцу. Аримастар долго смотрел вслед своим сыновьям, зная, что не увидит больше никого из них. Потом он усыпил слуг и спустился в недра своей кометы. Погружаясь в сон, который мог длиться вечно, Аримастар приказал самому себе проснуться лишь тогда, когда его отыщет разумное существо, близкое ему по плоти и крови. Его потомок. Иначе пробуждение теряло всякий смысл. Аримастар уснул.***
Клойбер разбудили ненавязчивые сигналы, которые посылали её мозгу органы, отвечающие за навигацию Матери внутри солнечной системы. Впервые после долгих лет дрёмы её жизни угрожала опасность — призрак опасности, которую сочли за благо преувеличить чуткие системы безопасности, которые уже много раз прежде спасали её от увечий и смерти, предвестники которых были не менее эфемерными на первый взгляд. Присмотревшись получше и обшарив пространство лучами радаров, Клойбер поняла, откуда исходит угроза. Несколько десятков комет, нарушив привычный порядок вращения небесных тел по их исконным орбитам, приближались к ней, выйдя из-за массивной туши газового гиганта, по орбите которого Клойбер дрейфовала уже давно. Излучение солнца разогрело лед, и кометы окутались дымкой атмосферы, отрастив шлейфы газопылевых хвостов. Нечто странное было и в том, что они двигались столь близко друг к другу, и в синхронности их скоростей, и в приблизительном сходстве масс кометных тел. Их орбиты пересекали её собственную в опасной близости от Клойбер, и она дала дюзами импульс, уходя от вероятного столкновения. Кометы неожиданно изменили траекторию своего движения, проделав этот манёвр на удивление слаженно, и резко ускорились. Теперь Клойбер отчётливо различала в спектральном рисунке их хвостов следы радиоактивных веществ от примитивных реакторов, вмороженных в массы льда. Пираты настигли её. Назначенное ей невесть кем свидание обернулось смертельной ловушкой. Времени на разгон не оставалось, и Клойбер была вынуждена принять бой.***
Лёд пилотского ложемента давно растаял, и вода обнимала Игрима со всех сторон, превратившись в противоперегрузочный гель под воздействием смешавшихся с растаявшим льдом органических добавок. Отдавая братьям приказы в ультракоротковолновом диапазоне, Игрим руководил боем, призом в котором была новая жизнь для его клана. Необъятное тело Матери, подсвеченное лучами солнца и отраженным газовым гигантом светом, неуклюже разворачивалось прямо перед ними, раскрывая щели орудийных портов, щетинясь пиками противоабордажной защиты, отчаянно ловя лепестками энегргосборщиков излучение солнца. Облака корректирующих выхлопов окутали её тело подобием атмосферы, плавники гравитационных движителей играли с тяготением звезды и планеты-гиганта, пытаясь увести Мать из-под удара. Далеко-далеко позади Игрим ощущал незримое пока присутствие еще нескольких десятков родственных по крови разумов, не принадлежащих к его собственной стае. Он понял, что это его старшие братья, давным-давно основавшие свои кланы в царстве космического льда, предприняли те же действия, что и его отец, единые с ним в желании продолжить свой род. Они не успевали к битве. Игрим и сопровождавшие его верные клану братья станут первыми, кто коснётся плоти Матери и даст начало тысячам тысяч новых жизней, которые смогут заселить систему от центральных планет до внешней её границы. В случае же, если удача отвернётся от них, братья-отщепенцы получат свой шанс — но не раньше. Игрим выпустил облако ложных целей и снарядов-перехватчиков и нырнул во главе боевого порядка своей стаи к развернувшейся им навстречу Матери. Она встретила их залпом из главного калибра. Пространство наполнилось хаосом битвы.***
Клойбер отмахивалась от танцующих вокруг её огромного тела судёнышек импульсами силовых полей, поражала их ракетными ударами, распыляла в пространстве минные завесы из алмазной крошки. Пираты откатывались, теряя часть кораблей, которые разлетались облачками водяного пара, а потом набрасывались на неё снова и снова с поражающей её настойчивостью. Вместо полного сил и неуемной страсти партнера Клойбер нашла у жёлтой звезды лишь разочарование и досадные мелкие проблемы. Она не жалела о потраченных на бесцельное ожидание годах — в её распоряжении оставалась ещё целая вечность, которую она проведёт куда более полезным для себя образом, когда покинет эту злополучную систему… Вот только разберётся с этой досаждающей ей мелюзгой. Не понимая замысла пиратов, Клойбер, считающая жизнь наибольшей ценностью во Вселенной, до поры до времени старалась быть сдержанной, по мере сил ограничивая смертоносность ответа своих систем безопасности. Однако в ней всё больше росло раздражение — пираты упорно не желали оставить её в покое, бросаясь в самоубийственные атаки и разбивая в ледяное крошево свои жалкие корабли при попытках пробиться сквозь поставленную ею защиту. Отвоевав у пиратов достаточно обширный сектор пространства, Клойбер выстрелила солнечный парус, развернувшийся в огромное полотно. Поток солнечного ветра наполнил его, и Мать начала манёвр, который должен был увести её из-под атаки безумных самоубийц. Несколько кораблей бросились на перехват, пересекая её курс в опасной близости. Шлепками силовых полей она отшвырнула их со своего пути, уже не заботясь о сохранности тех, кто управлял ледяными судёнышками. В этот момент их реакторы одновременно взорвались, превратившись в маленькие, но очень близкие солнца. Парус испарился, а Клойбер на мгновение ослепла. Этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы один из кораблей взял её на абордаж.***
Покинув свой многострадальный корабль, нанизавшийся при посадке на острия пик, Игрим пробирался сквозь лес антенн и чешуй-терморегуляторов, усеивавших поверхность тела Матери. Её шкура едва заметно пружинила под его ногами, когда он отталкивался от неё для следующего прыжка. Ведомый будоражащим разум ароматом феромонов самки, Игрим безошибочно отыскал путь к одной из клоак Матери. Створки шлюза мгновенно отреагировали на его прикосновение — сработали феромоны самца, обильно выделяемые его телом в горячке боя. Игрим оказался во влажной тьме. Его зрение быстро перестроилось, но даже и без него он чётко знал, куда должен двигаться. Стенки тоннеля мягко пульсировали, подгоняя его вперёд, и наглухо смыкались позади. Время от времени тоннель ветвился, но Игрим шёл туда, куда вело его обоняние. Наконец он нашел её. Ячейка, мембрана которой гостеприимно лопнула при его приближении, встретила его одуряющим запахом страсти, в котором он поспешил раствориться — весь, без остатка. Последней мыслью, мелькнувшей в его захлебывающемся в волнах экстаза сознании, было то, что он счастлив в это мгновение, как никогда прежде. Потом Игрима не стало. Чуть позже он возник снова — в миллионах своих крошечных копий, терпеливо ждущих момента, когда им можно будет появиться на свет.***
Клойбер совершенно чётко ощутила момент оплодотворения — и тотчас прекратила сопротивление. Нечто подобное, видимо, почувствовали и оставшиеся пираты, которые тут же вышли из боя и легли в дрейф на орбите вокруг газового гиганта. Пираты, которые шли им на подмогу извне, изменили курс и снова ушли к границам системы. Ничто не мешало Клойбер вынашивать нежданное потомство. Инстинкты вели её, и спустя много месяцев она оказалась на орбите небольшого мира, богатого водой и атмосферой, третьего по счёту от местного солнца. Там она и рассеяла миллионы своих детей, которые к моменту рождения превратились в самостоятельные половозрелые особи. У существ, которых она произвела на свет в этот раз, было два разных пола. Клойбер не знала, почему — но сочла, что таково было желание неизвестного ей отца их общих детей. Когда её дети нырнули в атмосферу планеты, которая отныне становилась их домом, Клойбер, испуская призывный клич, полный страсти и вожделения, покинула систему жёлтой звезды и совсем скоро растворилась в океане звёзд.***
В своей ледяной усыпальнице, среди безмолвно кружащихся во тьме комет, под пологом вечного сияния мириад солнц, Аримастар ждёт, когда его пробудит от сна длиной в тысячи лет разумное существо, близкое ему по плоти и крови. Каким оно будет? У спящего нет ответа на этот вопрос. Пока — нет. Придет время — и он узнает. И пусть даже это случится еще очень нескоро, Аримастар спокоен — ему некуда спешить. А пока он спит, не видя снов. Сон его безмятежен.Максим ТихомировРодился, живу и работаю в городе Дивногорске Красноярского края, в центре континента, у подножия самой - некогда - мощной гидроэлектростанции мира. Доктор. Пишу давно. Публикуюсь недавно. О публикациях: сборники издательства Эксмо («Настоящая фантастика», «Дети Хедина», «А зомби здесь тихие»), издательства «Фантаверсум» («Квартирный вопрос», «Я+Я», «Коэффициент интеллекта»), издательства «Снежный ком» («Фантум-2»), альманах «РБЖ-Азимут» и «Авторъ»… Дипломы — Роскон-2012 за победу в «Роскон-грелке», дипломы фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг» за 2 и 3 места в мастер-классах 2010 и 2011 гг.
