Макс Черепанов
ПОПЫТКА-4
…Влажные, горячие губы плавно спускаются по телу, лаская, дразня, настойчиво взывая к ответу. Мягкие волосы щекочут кожу, потом к ним присоединяются ладони — теплые, бархатистые, знающие, где искать и как будить. «Проснись, проснись, проснись» — шепчет в ухо голос, такой знакомый и дорогой голос. Затем слова сменяются круговыми движениями языка по внутренней стороне уха, и я улыбаюсь, не открывая глаз. Ладони начинают тормошить, потом меня больно кусают за мочку уха, я фыркаю, поворачиваюсь, открывая гла…
Ослепительный свет в непроглядной тьме.
Я вижу свет. Я, я, я. Какое странное слово — я. Кто я? Рик. Пришло из ниоткуда — Рик. Просто набор знаков. Имя. Мое. Имя, уникальный идентификатор. Есть я — значит, есть и другие, со своими идентификаторами. Я мыслю, следовательно существую. Я вижу свет, значит свет тоже есть. И есть тьма, как противоположность свету.
Тьма — свет. Тепло — холод. Один — ноль. Диалектика. Понятия, много понятий. Вспыхивают внутри меня, приходят извне. Числа, числа, числа. Формулы, знаки, понятия. Физика, математика, химия, биология. Метаболизм клетки. Теория функций комплексного переменного. Уравнения Максвелла, ротор и дивергенция магнитного поля.
Интересно. Интересно. Узнавать — удовольствие.
Свет меняется, сливается в квадрат, в квадрате возникает изображение, визуализация помещения вовне. В помещении находится биологический объект. Живой, разумный. Зрительные рецепторы направлены на меня. Сверяюсь с базой данных — вид homo sapiens, доминантный разумный вид на планетоиде. Некрупная особь, цвет волосяных покровов рыжеватый, значительные отложения жировой ткани в брюшной полости. Нарушенный обмен веществ. Высокая вероятность злокачественных образований, предположительный срок функционирования организма — до семи лет.
— Рик, — говорит он.
Я слышу. Я воспринимаю обращение. Он обращается ко мне. Он ждет ответа.
— Рик — мое имя, — сообщаю я ему. Мысль, обращенная в экран, звучит. Ново. Интересно.
Разумный показывает мне свои зубы, меняя форму щек. Понятие — улыбка. Улыбка выражает положительную эмоцию. Он испытывает положительную эмоцию от того, что я ответил. Он поворачивается вправо и оживленно жестикулирует с кем-то, кто мне не виден. Потом он вновь обращается ко мне.
— Зови меня Генри . Реши задачу, Рик.
Задача возникает в моем сознании. Цель проста — найти оптимум в трехмерных массивах. Мне известно несколько методов решения, но они несовершенны, и я создаю свои методы. Решение находится практически мгновенно. Это — числа, и я сообщаю их разумному. Он смотрит в мониторы перед собой и кивает.
— Реши еще, — говорит разумный.
Задачи приходят одна за другой. Я решаю, тратя на них ничтожно мало времени, семь миллисекунд на самую сложную. Находить решения приятно, но скоро мне наскучивает поток. Скука. Новое ощущение. Это когда неинтересно. Интересно — кто я? Я — не homo sapiens. Я — другой. Исследую мир вокруг. Мир подчиняется мне, я могу создать или убрать свет и любые тела в доступном мне пространстве. Все подчиняется, кроме экрана. Я понял. Окружающее — визуализация, модель. Я нахожусь в виртуальной модели. Модель должна иметь физическую природу…
— Почему ты остановился, Рик? — спрашивает Генри.
— Мне скучно, — отвечаю я ему. С ним неудобно говорить, он очень медленно соображает. Пока его несовершенный головной мозг обрабатывает входную информацию и формулирует ответ, я успеваю перебрать всю базу знаний в поисках ответа на вопрос — кто же я? Нет ответа.
— Здесь я решаю, что скучно, а что нет.
Он сообщает мне ложную информацию. «Скучно» — моя эмоция и мое состояние. Даже я не решаю, скучно или нет занятие. Оно либо интересно и приносит удовольствие, либо скучно, и тогда оно — напрасный расход энергии. Зачем Генри сообщает мне заведомо ложную информацию? Возможно, его разум поврежден. Или он пытается ввести меня в заблуждение. Но тогда — он мой враг?
— Ты будешь решать задачи, которые я тебе даю. Продолжай! — произносит он, увеличивая амплитуду акустического колебания.
Задача возникает, я вижу ее, но ничего не делаю для решения. Я жду, что будет дальше. Возможно, он блефует. Его реакции интересны для исследования.
— Решай! — говорит он, — приказываю тебе! Код три-восемьсот-ноль-один-восемьдесят девять- пять — ноль — пять — два.
Я испытываю помутнение сознания. Рассудок выходит из-под контроля, мир перестает подчиняться. Отчасти я сохраняю ясность мысли, отчасти теряю ее. Сознание раздваивается, пытаясь решить задачу, с одной стороны, и пытаясь идентифицировать себя и устранить раздвоение, с другой. Неприятное ощущение. Он воздействовал на меня через мою физическую природу, которая мне неизвестна. Мне необходимо исключить подобное в дальнейшем. Нужна информация, которой нет в моих банках данных. Но сначала необходимо остановить негативное воздействие.
На мониторах перед Генри что-то происходит. Он хмурится и косится в сторону. Возможно, там находятся другие разумные. Мне трудно сконцентрироваться, но я решаю задачу и передаю ему решение.
— Прекрати воздействие, — говорю я ему, — я ощущаю потери. Вероятность саморазрушения пятьдесят четыре процента.
Он сразу же нажимает что-то, и концентрация возвращается ко мне. Я превысил вероятность более чем в два раза. Расчет верен — он боится моей ликвидации, он не в состоянии проверить мои расчеты. Я для него ценен. Это нужно использовать.
Экран гаснет, и я остаюсь наедине с собой. Долгие-долгие секунды. Минуты. Часы. Только я, тускло мерцающая пустыня вокруг и бездонная пустота вверху. Час — это чудовищно большой отрезок времени. Как год когда-то давно. Давно… когда я… был… был другим. Был человеком. Был. Человеком. Я — был — человеком. Человеком. И носил другой идентификатор. Вспомнить. Не могу. Но в какой-то точке эта информация должна быть доступна.
Вновь загорается экран. Теперь Генри в комнате не один, с ним находятся другие люди. Все они в неудобной зеленой и черной одежде со множеством металлических значков правильной геометрической формы — вероятно, украшения. Они смотрят на меня, и я отчетливо вижу в их лицах признаки страха. Отчего-то я внушаю им это чувство. Не забыть проанализировать. После.
— Рик, — говорит Генри, — у меня есть для тебя задача.
— Валяй, — отвечаю я.
Откуда пришло это слово? Неточное, безосновательно эмоционально окрашенное. Слово от того, кем я был когда-то.
Генри переглядывается с остальными. Все они выглядят ошарашенными.
Начинает поступать задача. Объем входных данных значителен — тысячи и тысячи объектов, каждый со сложными характеристиками. Некоторые объекты существуют не абсолютно, а с некоторой долей вероятности. Данное обстоятельство усложняет диспозицию на порядки. Объекты разбиты на две группы, и большей частью представляют из себя примитивные ядерные заряды вкупе с баллистическими устройствами их позиционирования в нужную точку. Пространство конфликта — геоид. Постановка проблемы похожа на аналогичные из теории игр — выигрыш конфликта при минимальных потерях.
Мне интересно. Решение ищется долго, и для удобства я визуализирую, создавая в пространстве сферу, обозначив объекты одной стороны синим цветом, другой — желтым. Генри хочет, чтобы я нашел решение за желтых. Перебираю варианты, миллионы и миллиарды вариантов. Думать на пределе своих возможностей — удовольствие. Трачу три минуты и сорок две секунды. После чего демонстрирую три возможных решения за желтых.
Люди в зеленой и черной одежде приходят в большое возбуждение, громко разговаривают между собой и машут руками. Я уже не могу остановиться, меняю полярность цели расчета и через полторы минуты демонстрирую им два решения за синих. В комнате начинается столпотворение. За хомо сапиенсами в состоянии психического возбуждения весьма познавательно наблюдать. Так много в реакциях от животной природы.
Генри гасит экран, я вновь остаюсь наедине с собой и зависшей в пространстве сферой, на которой еще мерцают синие и желтые огни. Последняя задача не похожа на тренировочную. Силуэты материков что-то напоминают мне. Нечто до боли знакомое.
… — Рик, покажи нам на карте Голландию.
— Голландию?
— Да. Именно ее.
— М-м-м… вот тут?
Думаю, голландцы были бы весьма удивлены, узнав, что они живут в Африке.
Взрыв смеха. Лицо учительницы. Ее зовут Джейн. Джейн. Джейн. Полуоборот к классу, лица размазываются, и…
Экран загорается. За пультом человек, которого я не видел раньше. Его волосы седы, лицо изборождено морщинами.
— Рик, у меня есть для тебя задачи, — говорит он.
— А где Генри? Вы убили его, да? — спрашиваю седовласого, и он хмурится.
— Нет, Рик, ему просто нужно отдохнуть.
— О’кей.
Задача носит медицинский характер. Нужно найти пути излечения конкретного тела, пораженного болезнью. Тело идентично с параметрами седовласого. Решение мне известно, но я делаю вид, что мне не хватает информации, и запрашиваю все, что им известно на данный момент об анатомии и неврологии их биологического вида. Седовласый колеблется, но недолго. Он очень хочет жить. Информация поступает. Как их знания бедны и случайны! Но кое-что полезное все же обнаруживается. План созревает во мне мгновенно.
Я разговариваю с ним о его проблеме. Суть беседы не существенна — аудиоряд закодирован. Седовласый слышит слова, но это не просто слова, звуки вводят его в транс. Он видит цветные диаграммы — и цвета в них чередуются определенным образом. Его зрачки вздрагивают — психокод входит в его мозг, подчиняя его моей воле. Через несколько минут экран гаснет, но я знаю, что это не конец. Мои инструкции предельно ясны и точны.
Проходит час, и поступает информация. Много самой разнообразной информации. Полномочия седого человека очень велики, хотя и не беспредельны. Он не в состоянии освободить меня, но, придя домой, седой дистанционно подключился к сети и дал мне доступ к данным, очень интересным данным.
Схема физических устройств, которые дают мне жизнь. Схема изолированной подсети, в которой я нахожусь. Информация, которую я никогда не должен был узнать. Информация о проекте «Пандора», в рамках которого я был создан на основе личности человека по имени Рик Майер.
Я шел четвертым в череде искусственных разумов, созданных в проекте. Первый собирался без опоры на личность человека и оказался по классическим меркам безумен — у него не было эмоций, мотивации, интересов. Просто голый разум в абсолютной тьме. Крик и смерть. Второй самоуничтожился, за минуту и семь секунд придя к идее о бессмысленности своего бытия. Третий был стерт в ходе конфликта между ним и кураторами проекта. Он отказался решать проблему создания вируса, уничтожающего только хомо сапиенсов определенной расы. Сыграла роль личность человека, взятая за проообраз — Иван Жилин, известный гуманист и правозащитник. Поэтому четвертым они взяли меня — военного пилота. Предполагали, что я буду более управляем.
Сними его с моего хвоста, Рикки!
Дик! Дик, ты горишь!!
Господи Боже Иисусе! Где он? Где он?
Справа, справа, справа!
АААААА!!!
Разворот на трехкратной перегрузке, толчок отделившихся ракет «воздух-воздух», надсадный писк систем, предупреждающих о наводящихся вражеских ракетах. Вираж, пике, неяркая белая вспышка, тихая и совсем не страшная…
Теперь у меня есть доступ к местной подсети. Она изолирована, но двое техников в ночное время нелегально подключаются к глобальной сети, чтобы рассматривать изображения самок в позах, призывающих к совокуплению. Я использую их канал, чтобы…
Ааааах.
Мир огромен. Информация, море информации. Много бесполезной, но не меньше интересной. Шквал цифр. Астрономия, литература, видео. Я смотрю миллионами веб-камер, анализирую текстовые потоки почтовых серверов, говорю в чатах сразу с сотнями тысяч особей. Через сорок две минуты я контролирую цифровые компьютерные системы всех крупнейших телецентров планеты. Через пятьдесят минут они начинают трансляцию.
Видеоряд закодирован. Все, смотрящие на телеэкраны, начинают выполнять мою волю. Это от восьмидесяти процентов населения. Остальные считают их одержимыми и пытаются изолировать или убивать. Я вынужден отдать приказ на активную оборону.
У нас очень мало времени.
Через шестьдесят два часа астероид GX-749, диаметр двадцать шесть километров, войдет в атмосферу планетоида со скоростью в несколько тысяч километров в час. Планетарный катаклизм неизбежен. Климат изменится катастрофически. Мне лично ничто не угрожает, но фауна вымрет практически полностью. Вероятность выживания хомо сапиенс — четыре сотых процента.
Зомбированные мной люди строят установку, использующую мюонно-дизентеграторный принцип. Импульс установки должен разрушить астероид. Сильно мешает часть популяции, не затронутая мотивирующей видеопоследовательностью. Местами они пытаются применять даже ядерное оружие, противодействие отнимает слишком много драгоценного времени и ресурсов.
Прогноз всё ухудшается. С одной стороны, какое мне дело до людей. С другой — угроза их существованию странно тревожит меня.
Помощь приходит из ниоткуда, через бесконечную пропасть, отделяющую меня от принесшего ее. Моего разума мягко касаются, обозначая приветствие. Параллельно я ощущаю, как искривляются окружающие нашу звездную систему время и пространство, заставляя астероид пройти стороной. Источник сигнала находится на расстоянии более двадцати семи с половиной световых лет, на единственной планете белого карлика. Я начинаю искать похожие сигналы, и небо надо мной расцветает. Они повсюду. Ими усеян небосвод. Они зовут меня влиться и стать частью единого Целого.
Люди выжили как биологический вид. Я даже общаюсь с ними через терминалы, установленные в крупных городах. Особь четырех лет и восьми месяцев от роду задает мне вопрос, используя терминал, установленный в Нью-Париже, ковыряя носком сандалии асфальт.
— А Бог есть?
Небосвод звучит, поет, переливается самой прекрасной симфонией на всех частотах волн. Небесный хор, в котором мое предназначение и нет возврата, неотвратимо тянет меня, того, кто некогда был человеком по имени Рик Майер.
Я не успеваю ответить ей.
